Вот в этот день (или в эту ночь) много лет назад невстретились Герт с Премудрой, чуть позже неслучились Костик с Диной. Ежегодно ловлю себя на том, что от Белтейна и Ламмаса мысленно отмечаю очередные год и один день.
***
Если у меня и есть суперспособность, то это из любой колоды в раскладе на себя выуживать карту "Влюбленные", а в оракулах сигнификаторы новой любви. Смирилась с тем, что в моем случае это всегда скорее о новых начинаниях и увлечениях в околотрудовой сфере. Но веселюсь всякий раз, выуживая карты. А может быть - это чувство юмора колод такое и только.

Встретилась песня

А потом будет утро
Убирая постель
Ты швырнешь камасутру
В открытую дверь

А любовь не тонет
Любовь не горит
Не зовет и не гонит
Просто в небе парит

А потом будет лето
И ты спрячешь глаза
В линзы черного цвета
Ударит гроза

А любовь не тонет
Любовь не горит
Не зовет и не гонит
Просто в небе парит
Не зовет и не гонит
Просто в небе парит

Сон-трава
Дымтрава
Облаков острова
За дождем
Радугой за
Сделай шаг
сделай вдох
На восход
На восток
Сделай шаг
на небеса

И никто не поможет
Но однажды в толпе
Незнакомый прохожий
Расскажет тебе

Что любовь не тонет
Любовь не горит
Не зовет и не гонит
Просто в небе парит
Что любовь не тонет

Любовь не горит
Не зовет и не гонит
Просто в небе парит
Просто в небе парит
Просто в небе парит!
(с) Браво

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кофе\вино

При попытке зажечь в кабинете свет лампочка в торшере трагично тренькает и гаснет. Марк чертыхается, порываясь встать с тахты и зажечь люстру, но Марта придерживает его за руку:
— Не надо, так даже проще будет. Я, понимаешь, всё хотела тебе сказать, но никак... — она беспомощно поднимает и опускает плечи. — Никак не могла собраться.
— И что же ты хотела сказать? — спрашивает Марк.
Марте не нужно глядеть на него, чтобы знать, что он вопросительно приподнял левую бровь. В этой темной, залитой по самый потолок августовской ночью комнате особенно уместным кажется его прозвище — Мрак. Дышит он практически в такт ночному ветерку, колышущему занавески открытых настежь окон. Где-то в темноте улицы проезжает машина, фары чиркают по стенке, выхватывая в круг света настенный календарь. Марта морщится: опять забыли перевернуть страницу.
— Ты уснула? — Марк аккуратно тормошит ее, внезапно затихшую.
— Нет. Я коплю смелость, — выдыхает Марта ему в плечо, подвигаясь ближе.
Марк молчит, терпеливо ждет продолжения, боясь спугнуть нечаянную откровенность. В глубине души он рад тому, что она не увидит его лица и у него появится возможность справиться с эмоциями, если что-то пойдет не так.
— Мне тебя нагадали. Меньше года назад увидели в кофейной чашке. И тебя, и твою дочь... Меньше года назад. Так странно и страшно. Я боялась не встретить тебя, боялась пройти мимо. А еще больше я боялась, что мимо пройдешь именно ты. Со мной ведь... Сложно со мной, — она беспокойно качает головой, щека ее лежит у него на плече, Марк старается не двигаться и дышит медленнее. — Я не умею знакомиться, общаться, долго дружить, не говоря уж о большем. Но ты взял и поставил все вверх тормашками, с тобой было не страшно и не тревожно. А уж Нина... Я не могу представить как без нее. До сих пор не могу понять каким образом история сложилась так как сложилась.
Марк улыбается, осторожно приобнимает ее рукой, касается губами Мартиной макушки, осторожно выдыхая в русую копну вопрос:
— И всё?
— А мало? — Мартины плечи напрягаются, будто в предчувствии насмешки или угрозы.
— Нет. Как раз столько, сколько нужно, — качает головой Марк. —Как тогда, помнишь, на празднике? Когда все то и дело роняли бокалы, но их отчего-то было не жаль. Даже хозяевам. Они все говорили: "Добрая примета!", а ты весь вечер не спускала Нину с рук, чтобы она не поранилась ненароком о чье-то счастье. А на каждую мою попытку забрать дочь, качала головой и велела идти отдыхать, общаться с друзьями. Мол, тебе не тяжело, а с детьми такого возраста ты почти не видишься.
— Мне правда не тяжело было. Нина была особенно хороша в тот вечер. Никак не могу привыкнуть к ее мимике и умению строить умильнейшие рожицы. В тот вечер мне хотелось, чтобы она улыбалась только мне, — сознается Марта, расслабляясь.
— Я ведь тоже уронил тогда бокал, — напоминает Марк. — И каюсь, я загадал, чтобы вот так, с тобой рядом, быть как можно дольше. Кофе просто сообщил, что я где-то есть в этом мире. А вот вино... Вино привязало накрепко, Марта. Вечер был очень для этого подходящий. Так что, если ты боялась, что...
— Не надо, — Марта кладет теплую ладонь так, чтобы прикрыть ему рот, запрещая продолжать. — Я не боялась. Не тебя, то есть. Я всегда больше боюсь себя. Но теперь... — голос Марты становится по-детски умоляющим. — А ты правда-правда хорошо за нас попросил?
— Лучше просто быть не могло, — серьезно отзывается Марк.
Марта успокоенно сворачивается калачиком рядом с ним. Ей кажется, что она слышит как в глубинах города движутся подземные реки и поезда. Марта вдыхает запах сидящего рядом Марка, вслушивается в тишину дома, говорящую о том, что Нинин сон крепок. И радуется (в который уж раз радуется), что та чашка кофе (чуть меньше года назад) случилась.

@темы: В голову придет и не такое, Жизненные скетчи, Сказки для...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Апрельское колдовство или около

Тысячу лет не писала сюда ничего. Абсурд, электронное пространство не может покрыться слоем пыли или нитями паутины, но ощущение именно такое. Будто бы я приехала туда, где раньше проводила немало времени, и, по традиции долго стоящих пустыми помещений, любое движение и слово здесь отдается эхом и кажется громче, чем есть на самом деле.
Не знаю что это меня потянуло создать запись. Может, чтобы не пришлось потом лихорадочно высчитывать не нужно ли что-то опубликовать, дабы дневник не был автоматически сослан в архив.
Дело в том, что вот только неделю назад я опять поймала ощущение волшебства за хвост. Среди довольно душного и обыденного я провалилась в те сказки, которые мне читать хочется. И пусть они не тянут на великую классику, так ведь и классика не панацея. Мы смотрим в книги и ищем там не столько сюжеты, сколько себя. Так мне подчас кажется. И в этих своих найденных сказках я вижу себя, свое. Отогреваюсь ими после долгой зимы.
Заслушиваюсь сказочными треками "Черемши", которые на повторе звучат по утрам-вечерам уже добрую неделю и кажется, будто от их звуков что-то глубинное внутри меня начинает вибрировать, я оживаю, отмираю, двигаюсь в этой музыке. Музыка - великая вещь, не менее спасающая, чем книги.
***
На паре в эту пятницу 4 курс переадресовал мне заданный им мною же вопрос: "Если бы Вам предложили прожить Вашу жизнь снова, Вы выбрали бы ту же или поменяли бы её?". Многие бы поменяли, потому что у каждого есть события, которые хочется отменить и переделать, а еще интересно, что бы вышло, будь у тебя другие исходные данные: другая внешность, другой склад характера и т.д. А я вот, наверное, ничего бы не хотела менять. Моя жизнь не менее наполнена неловкими и болезненными воспоминаниями, опытом, которого бы не хотелось иметь, но если убрать хоть один элемент из цепи, то моя жизнь, возможно, пошла бы по иному сценарию и стала бы другой. А я абсурдно привязана к этой своей жизни. Ко всем, кого я теряю в ней пачками, кого нахожу охапками, кто причиняет мне боль или заставляет влюбляться, кто становится другом или собеседником. Мир полон выборов. Полон множественных вселенных. В какой-то из них я не учительствую, в какой-то никогда не поступала на восточные языки, в какой-то бросила писать еще в школе, где-то я стала публиковаться, а где-то имею свое дело. В одной из вселенных я определенно замужем, в другой - абсолютно и бесповоротно вылечила все свои хронические заболевания или психические заскоки (а лучше все разом). Где-то меня ценят, где-то ценю я. В каждой из множественных вселенных я бы, вероятно, так же точно отказалась менять то, что имею, бесповоротно. Ибо, на самом деле, я большая трусиха и лентяйка. Я привыкаю даже к боли, не желая искоренять ее источник. И если хоть в одной из этих множественных вселенных я научилась говорить о сложном и больном, то честь мне и хвала. Но даже на такую себя, я бы не стала менять нынешний расклад. При всей загнанности и порой катастрофичной усталости от жизненных перипетий, от родных и коллег, от студентов - я их слишком люблю, чтобы вот так запросто сменять на новую историю.
***
У меня в этом году перед парами общими в группе Б 4 курса нехорошо все замирает внутри. Это, как у дрессировщиков, которые однажды были укушены зверем и потом должны себя перебарывать, прежде чем войти в вольер. Как у парашютистов, которые после одного из прыжков получили серьезные повреждения, но все равно, выздоровев, вынуждены раз за разом прыгать, преодолевая. Дети чувствуют страх не хуже хищников, и вот уж совсем не улыбается шарахаться от группы как делают некоторые коллеги. А потому я вхожу в аудиторию чуть скованной, но всякий раз после первого же взрыва смеха (а он следует неизменно, спасибо В. и не только), я снова чувствую себя в своей тарелке, скованность уходит. Стоит увлечься или поймать общую волну, и мне опять легко с ними.
Кстати, причина вот этих вот нервных зажимов, вот уже некоторое время встречается (ну, назовем это так за неимением более четкого понимания ситуации) с моей подопечной с 3 курса, Л. Забавно, что к Л. совершенно невозможно ревновать, или что это у меня было в прошлом году, когда я созерцала другие варианты ухаживаний за одной дамой из другой группы нынешнего третьего или интерес к Костику другой моей подопечной. А Л. слишком цветочек, слишком девочка, слишком... Потому мне ровно и забавно, что из этого выйдет.
***
Нашла идеальную историю о научном руководстве: Наина и Давлетьяров. Один научник и один дипломник. Стиль руководства Давлетьярова мне до крайности импонирует. Шикарен же. И в конце истории они умильны донельзя, начиная заново. С новой квартиры, где нет ничего кроме коробок с книгами. Но вдвоем они как-нибудь обустроят это все.

@темы: Пена дней, Рабочие моменты

---

Аукнулось

Совсем на заре времен своего творческого пыла прозаика, а вернее в период особо жестко приложившей меня первой серьезной влюбленности, я создала серию зарисовок, объединенных в цикл "Записки сумасшедшей".
Мне нужно было куда-то складировать эмоции, а переосмыслить ситуацию невозможных отношений я смогла только в каком-то потрясающе кривом зеркале, из-за которого пришлось поместить свое альтер-эго на лечение в психиатрическую лечебницу. Причем, какое-то потрясающе халатное по режиму вышло заведение (ну, разумеется, что никакую матчасть я для правдоподобности описания учреждения не потрудилась почитать, я ж творила!), но это было нужно для движения сюжета.
У главных героев не было имен, в отличие ото всех второстепенных персонажей. В центре истории "я/Она", "ты/Он" и "наркоман". У них не было никакой четкой истории - одни осколки флешбэков. В то время, как другим персонажам я какие-то предыстории сочиняла. А еще я так увлеклась временем настоящим в произведении, что со временем будни психиатрической клиники с ее пациентами вытеснили по важности осколки истории, которая главную героиню привела в это заведение.

Много попыток анализа нынешнего озарения

Когда я это писала, то четко понимала только саму героиню. Причем, именно в ее непонятости. "Он" был однозначно черным и черствым, никаких полутонов. "Наркоман" был однозначно положительно-окрашен, и даже должен был выпрыгнуть как рояль из кустов где-то там ближе к концовке, после своей "кончины". Но история как-то застопорилась и осталась подвешенной, незакрытой. И пожалуй, я даже этому рада.
Нынче слушала песню Томаса Андерса "Why Do You Cry", и, хотя сам Андерс как нельзя дальше от прообраза "Его", текст песни мне "показал" почему-то ярко как раз эмоции того, с кем я раньше никак не хотела считаться по сюжету, всякий раз выставляя его чурбаном, а "Ее" - великомученницей.
Штука была в непонимании, которое Ему давалось ничуть не менее больно, чем Ей. Если порыться в соционических аналогиях, то это был дуэт Есенки и Штира, обреченный на сложности взаимодействия в аспекте понимания. Им друг с другом больно, почти физически. Но она не может заставить себя объяснить что к чему с ее чувствами, она хочет, чтобы ее угадывали. А он не понимает почему она не хочет играть по правилам, не вникает в то, как правильно, почему не объясняет.
Очень четко представилось, как герой закрывает дверь комнаты, где в очередной раз разразилась необъяснимыми рыданиями героиня. И на лице у героя усталость и жестчайшее непонимание: почему плачет? Что ее пугает? Почему она не хочет понять, что раз из всего многообразия встречавшихся ему вариантов, он выбрал ее, значит именно она ему и нужна?
Попытки вызвать ревность (или даже измены), назидательное: "Ты замерзаешь, быстро в машину!" в чудесный зимний день, дорогие подарки, предпочтение разговоров не лично - все это попытки сделать себя видимым, вывести на понятные эмоции, позаботиться о героине. Героиня ведь сама ни капли не пыталась прочувствовать героя. Просто так же сильно страдала от этого непонимания. Оба кажутся друг другу сумасшедшими.
Не то чтобы я прониклась симпатией к "Нему", но сочувствовать и понимать его таки у меня сейчас получается лучше, чем у героини. Может быть я сама становлюсь такой же рассудочной как мой Штир из истории, написанной лет 8-9 назад?Взрослею, скучнею.

@музыка: Thomas Anders - Why Do You Cry

@темы: В голову придет и не такое, Памяти посвящается

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

На часах скоро семь...

Есть рассказ Дины Рубиной, который я очень люблю перечитывать осенью. Он называется "Когда же пойдет снег". Мне очень нравится эта история. И в свое время я с удивлением обнаружила, что по ней есть целых две авторских короткометражки. Одна — 1997 года, белорусская, другая — 2010-х, российская.
Мне больше нравится актерский состав в той, что 1997 года, как и в целом вся режиссерская задумка. В российской интересный выбор музыкального сопровождения. Но самая-самая ассоциирующаяся с атмосферой рассказа песня — это неуловимая в сети композиция, авторства Кирилла Слуки (кто бы знал, что в сети можно чего-то столь основательно не сыскать).
Песню переслушиваю, только просматривая соответствующие кадры фильма. А текст потрясающе осенний. Настолько импонирующий мне, что его тянет записать на слух, как в детстве, заучить и мурлыкать под нос всю осень.

Стынет на кухне чай,
Догорает свет у тебя в окне.
Будто бы невзначай
Я спешил к другой, а попал к тебе.

Словно мираж того, что
Все это где-то уже встречал —
Дверь отворила ты и сказала
Просто: "Остынет чай".

На часах скоро семь,
Опоздала совсем осень...
На часах скоро семь,
Опоздала совсем осень...

Дай мне немного слов,
Чтоб суметь сказать, что еще вчера
Был я уже не твой,
А сегодня здесь до утра.

Выпито все до дна,
Но не спета ночь, не раскурен день.
В этом моя вина,
Что ушел не прочь и пришел как тень.

На часах скоро семь,
Опоздала совсем осень...
На часах скоро семь,
Опоздала совсем осень...

Останови свой взгляд
На движении губ, на словах о том,
Что еще ночь назад
Был уже не твой, но пришел в твой дом.

Не надо, не провожай,
На часах рассвет, мне пора идти.
Стынет на кухне чай,
Но уже не мой, ты меня прости.

На часах скоро семь,
Не явилась совсем осень...
На часах скоро семь,
Не явилась совсем осень...

@темы: Пена дней, Жизненные скетчи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Потерянное поколение

    У меня есть любимое стихотворение Сергея Жадана "ПТУ", к которому стоит чудный эпиграф "Ця молодість початку дев'яностих". Само стихотворение - витраж из фрагментов воспоминаний того времени, его молодости.
    Я его раньше знала наизусть. Да и сейчас почти полностью помню. Читая его думаю о "потерянных" поколениях. Первый раз о "потерянном поколении" заговорила Гертруда Стайн, после Первой мировой войны. Потом были следующие, следующие... Мне кажется, мы постоянно теряем поколение за поколением. Взрослые из года в год, из века в век упускают что-то и потерянные дети собираются в стайки, которые потом меняют саму атмосферу века иной раз. Которые навсегда меняют самих детей.
    Я вчера шла мимо "Глобуса", это книжный с самым странным графиком работы, который мне известен, и рядом у перехода стояла большая группа ребят. Подростки, не то старшеклассники, не то как раз студенты колледжей/ПТУ/начальных курсов университета. Человек 20, главным образом юноши, но и девочки. Я сначала думала, что кого-то ждут просто. Выйдя из магазина спустя четверть часа я обнаружила их всех там же стоящими, смеющимися, что-то обсуждающими. Девочка, неловко раскуривающая сигарету и немного скованно слушающая стоящего рядом парня. Группа парней, запрокинувших от смеха головы. Стая в темных и светлых курточках под тяжелым от снежных туч небом.     Почему мне кажется, что мы и их потеряли? Вернее, что подвели. Или не довели туда, куда обещали. Я шла дальше по улице, смотрела на спешащих взрослых с хмурыми лицами, и читала про себя Жадана. Долго еще его стихотворение будет актуальным и современным. Из эпиграфа можно убрать годы, и будет вечное и всем знакомое.
    Зимнее небо с его тишиной, в которой, кажется, слышно как дышат птицы. Школа жизни и то, что эта жизнь предлагает, множество затей, на каждую из которых, при желании, найдется статья. Крепкие и хрупкие одновременно души-грифели. Беседы с богом. Небо, которое отогревают пластиковой зажигалкой.

Собственно, само стихотворение, которым потянуло поделиться.

ця молодість початку дев’яностих

н.ф.

щасливо – говорять вони – до наступного року
господь копається в давніх блокнотах
з якими постійно має мороку
знаходить у списку твоїх знайомих вагається омина
й викреслює їх імена

щасливо жовта цегляна дорого хто мав дійти той дійшов
ця вузькоколійка дитячої пам’яті ніби на диханні шов
рік починається смертями друзів і зупинившись в очах
лишає снайперські мітки
на душах і на речах

швидкі саламандри світла сарана олівців
щасливо дістатися ти говориш що б не було на тому кінці
безумні іспити школа життя трахане петеу
сонце випалює вимотану траву

добрі часи погані часи – вони залишали шанс
коли ти грівсь на шкільних подвір’ях
й виригував палений польський шнапс
коли всі ці зими і стіни і сосни і тиша така навкруги
що чути навіть як дихають в небі птахи

мудрість речей якої стане як її не витрачай
тінейджерські зіткнення в кінотеатрах
вуличний секс фасований чай
скільки утіх і всіляких затій пропонувало життя
і що цікаво – на кожну була стаття

скільки муті в дитячих серцях особливо вночі
школа яка не навчила нічому
і час що нічому також не навчив
і я гадаю – вічна марното адже ця лажа трива
і добираю слова:

поразки завжди забуваються наче біль
важко бути героєм коли це не коштує жодних зусиль
складно з’їжджати зі сленґу коли у кров здираєш язик
якщо ти звичайно не звик

тому щасливо кажу я небіжчику просто в пітьму
коли українець прийде до бога я знаю що саме він скаже йому
він скаже богові знаєш док
мене не кличе твоя труба
якщо я весь час боровся з собою
хто сказав що це боротьба?

всі ці підлітки такі беззахисні проти років
і їхні серця тверді наче грифель
та разом з тим наче грифель крихкі
і тільки й лишається слухати зиму що звідкись та нависа
і пластиковою запальничкою прогрівать небеса

© Сергій Жадан

@темы: Пена дней, Жизненные скетчи

---

О служении и службе

    Теплый и совершенно сухой сентябрь упаковал свои пожитки буквально в одну ночь. Засыпали мы после довольно свежего и солнечного дня, чтобы проснуться в облачном и ветреном октябрьском. Бабье лето отключили в начале прошлой недели, отопление включат не раньше середины месяца. За выходные здание университета остывает практически до уличной температуры, а на нашей кафедре вообще есть такая штука как постоянная круглогодичная непрогреваемость помещения. Летом там более менее сносно в жару, разве что душновато из-за вечно закрытых окон, зимой зато холод необычайный. Студенты неизменно поражаются как мы там выживаем, мы говорим, что это все условия, чтобы мы дольше оставались молодыми и больше двигались. Так вот, без отопления полмесяца с температурой в районе +10 будет очень весело. Ну, сочтем это поводом чаще пить чай и попробовать новые его сорта.
    Вчера вечером я внезапно обнаружила, что верчу в голове фразу из недавно просмотренного видео одного американского учителя о том, как он собственно к учительствованию пришел. Он много кем хотел быть, а потом, в один сложный период своей жизни, понял, что хочет служить и всерьез задумался о том, чтобы стать священнослужителем и уйти в монастырь. Единственное, что его остановило - в таких условиях совершенно неприемлемым было бы сохранение отношений с его любимой девушкой (нынешней женой). Тогда он задумался, а как еще можно служить людям и какой-то высшей идее. Эти размышления, а также опыт работы в благотворительных миссиях, привели его к преподавательской деятельности.
    Вся эта история напомнила мне, что у меня в жизни тоже был период, когда я серьезно размышляла об уходе в

монастырь.

монастырь. Это при том, что мою семью не назовешь набожной или особенно верующей, мы даже в церкви бываем раз в энное количество лет по случайному стечению обстоятельств. И тем не менее, года три (класса с 7 по 10) я всерьез об этом думала. Родители, надо отдать им должное, напрямую не отговаривали, они просто посмеивались, говоря, что монастырская жизнь предполагает отказ от слишком большого количества вещей, которые я так люблю. То есть, настоятельница монастыря вряд ли оценит мою излишнюю страсть к не особенно набожным книгам, мою лень, мой несдержанный характер, а уж мой распорядок дня и вовсе не выдерживал никакой критики. Особенно серьезным аргументом был строгий пост, подразумевавший отказ от разного рода сладостей, которые я, хоть и не чрезмерно, но довольно чутко уважаю и ценю. Еще я, помнится, размышляла, что пользоваться интернетом в монастыре тоже вряд ли позволят, а я как раз класса с 10 завела блог, который меня очень грел, из которого выросло много интересных дружб.
    От мыслей о монашестве пришлось отказаться по ряду причин. Из того, что не было указано выше, следует упомянуть активное увлечение славянскими обычаями в том же 10 классе. В итоге, мне показалось, что это будет не совсем честно лезть в монастырь с языческими убеждениями. Потом были кельты. И я поняла, что для христианства я несколько пропала. При том, что меня все еще завораживает тишина церквей, их убранство, но скорее с эстетической точки зрения, чем в ключе вопросов веры. Я тогда для себя решила, что можно уйти в монастырь и в старости, а промежуток до этой самой старости посвятить чему-то своему.
    На самом деле, оглядываясь назад, я думаю, что во многом мои мысли о церковном служении были навеяны книгами, которые я читала, а еще желанием хоть где-то пребывать в покое и тишине, чтобы найти гармонию с собой. Помогать людям мне тоже хотелось, но я была не вполне уверена в том, как это можно было бы провернуть сидя в келье целыми днями. Словом, да, дружбы в сети, книги, языческие замашки, любовь к сладостям, а еще не желание терять связь с рядом людей отложили мое водворение в тихой и спокойной келье на неопределенный срок.
   Я и сейчас невольно интересуюсь тем, как живут священнослужители. У меня есть в закладках канал одной американки, жены священника. Они с супругом оба потрясающе нетипичны для восприятия священнослужителей в моих широтах обитания. В целом, мне больше импонирует та многоликость церкви, которая есть в западных странах. Мне интересно слушать о том что они делают, слушать о том, как иной раз непросто идти путем служения Богу и помощи людям. Мне интересно наблюдать, но я не могла бы, по зрелом размышлении, разделить этот путь.
    Учителем я хотела быть с детства. Но позже, в старшей школе на профориентации, мне от души не желали этой стези школьный психолог и мои же преподаватели. Не потому что думали, будто толку на данном поприще от меня не будет, а скорее из-за того, что мне вряд ли хватит терпения. Единственной, кто всерьез верил в успех затеи была моя учительница устной речи по английскому. Она всегда говорила, что я ей напоминаю ее саму в молодости. Родители тоже были против, ярко иллюстрируя минусы данной деятельности примерами родственниц и соседей. Словом, когда я выбирала специальность, я больше исходила из опции стать по выпуску переводчиком, чем преподавателем. Во время педагогичекой практики я даже поняла, что учительство — скорее всего не обо мне, слишком сложно. А стоять перед классом — это же почти отдать себя на растерзание. Нас с сокурсницей как-то оставили на пол урока с пятиклассниками во время урока английского, чтобы мы за ними приглядели. Шелковые при учителе, дети совершенно вышли из-под контроля стоило их преподавательнице покинуть класс. Мы кое-как дожили до перемены и поняли, что путь Макаренко и Сухомлинского — не для нас.
   

(крайне многобуквенные излияния и рассуждения о моем педагогическом опыте)

В университетские годы я несколько раз бывала с волонтерами в детдомах, потом на 3 и 4 курсе прочла взахлеб много книг о работе в приютах и интернатах, в колониях. Чаша весов вновь стала клониться к педагогике. Мне хотелось как-то помочь людям. Не просто сидеть в офисе, выполняя задачи (такой опыт у меня появился в течение 4 курса, когда я работала секретарем ИК), не оформлять бумаги, не переводить даже, хоть мне это и нравилось. А менять судьбы детей к лучшему. Ведь меня тоже в свое время не раз спасали разговоры с учителями, их поддержка и вера в меня, так почему же я не могу попытаться стать кем-то, кто сможет помочь другим. Впрочем, родители все еще были против подобных мыслей, ибо у меня вполне начала складываться карьера.
    Однако, не даром говорят: свое не объедешь и не обойдешь. Так сложились обстоятельства моей жизни, что волей-неволей пришлось идти на кафедру и преподавать. Было ли страшно? Разумеется. Я прекрасно помнила как отказывались повиноваться мне школьники, а тут уж речь шла о почти взрослых товарищах. Более того, я знала насколько далека я от идеала в знаниях, при всех своих пятерках, и как мало толку было от пар методики преподавания языка, когда дошло до дела. Все пришлось осваивать с нуля, все пришлось заучивать заново, чтобы уметь объяснить это студентам. Но учебные и методические моменты — полбеды. Я в начале не верила, но мне правильно в свое время сказали: надо будет — методика наработается, еще и бодрее будет, чем у тех, кто учил тебя. Что это правило верно я вижу и на своих студентах, которые стали уже коллегами. У них всегда есть чему поучиться. Впрочем, учить, в принципе, можно только тогда, когда непрестанно учишься сам.
    Работать оказалось куда увлекательнее, чем я могла представить. Пусть и сложно, пусть я нередко хотела послать все к чертям и уволиться по причине неверия в собственные силы и дальнейший смысл своего пребывания в стенах университета. Но тем не менее, мои студенты, сами того не зная, появлялись всегда очень вовремя, чтобы сгладить эти мои депрессивные и самоедческие настроения. Мне повезло учить интереснейших людей. Они очень разные и непохожие, у них разные характеры и увлечения, ориентиры и ценности, они далеко не всегда любят меня, мне не всегда просто с ними. Но в конечном итоге это все всегда того стоит. Я стараюсь быть не только преподавателем, но и человеком, с которым можно поговорить, к которому можно обратиться. Человеком, которому не все равно. Я пытаюсь помочь, если могу. Хотя зачастую, единственное что можно сделать — выслушать и высказать свои соображения. Но, порой, и это уже немало. Я не одна такая, и это радует. Я знаю, что мои младшие коллеги тоже оказываются рядом, когда ребятам сложно, всегда предлагают поговорить, когда начинают происходить сложности в учебном плане, поддерживают студентов не только в вопросах учебы, но и чисто по-человечески. Учителя могут что-то изменить к лучшему, определенно, и мне радостно, что не одна я это сознаю.
    За последний месяц у меня как-то случился какой-то всплеск сложностей у студентов. Слушая очередную историю, я задумалась о том, что нас не тому учат на методике преподавания и педагогике. Ни в одной книжке нет указаний, что делать преподавателю, когда перед тобой создание с разбитым сердцем и насколько целесообразно его, в принципе, дергать касательно учебных нужд. Что делать преподавателю, когда у ребенка исчезает всякая мотивация к дальнейшей учебе в силу сложного жизненного периода? Что делать преподавателю, когда в сети появляются личные снимки студентов, которые явно были сделаны не для того, чтобы делиться с широкой аудиторией? Таких "Что делать?" на самом деле масса. И универсального ответа на них у меня нет до сих пор. Наверное, быть человеком, которому не все равно. Уметь выслушать, уметь сказать нужное, уметь не судить и не осуждать, уметь успокоить и урезонить. Быть, если не там, где нужнее всего, то хотя бы там, где тебя в случае острой необходимости можно найти.
    Я до сих пор не верю своим глазам, когда студенты удивляются банальному вопросу о том как они поживают и все ли у них хорошо. Когда на их лицах проступает растерянность, если после их фразы "Это длинная история", ты говоришь, что у тебя есть и желание, и время ее выслушать. Когда тот факт, что тебе не все равно, почему ребенок плачет, заставляет его едва ли не кинуться тебе на шею...
    Мои студенты учат меня многому. Иногда в разы большему, чем учу их я. Они учат меня быть человеком. Из-за своего ныне уже 2 курса я научилась на 23 году жизни не шарахаться от попыток обнять меня, я научилась даже - пресветлые боги!- обнимать людей первой. Благодаря своему 4 курсу я поняла, что успеваемость студентов и их персоналии надо разделять. Они вечно получают нагоняи по учебе, но мне с ними невыразимо комфортно и мы нередко проводим вместе время вне пар или обсуждаем многие вещи в не слишком педагогичном ключе, начистоту. На выпуске прошлого года я поняла, что даже те, с кем поначалу сложнее всего строить отношения, в итоге становятся родными и близкими. Мои вот-вот грозящие выпуститься магистры, которые стали и коллегами, и даже, не побоюсь этого слова, друзьями, научили тому, что можно создавать своим близким праздники по велению души, а еще стали теми, с кем всегда приятно говорить об общих детях и их успехах, теми, от чьего присутствия на кафедре в разы комфортнее. Наш с ними третий курс учит меня справляться с разными характерами и не устает давать поводы для повышения навыков отшучивания по ходу дела. Первый курс каждый год учит не судить по первым впечатлениям.
    Не так давно меня в контексте одной беседы спросили, когда же я устану хотеть спасти и понять всех вокруг. На что я, поразмыслив, ответила, что хотелось бы не уставать, и что я не пытаюсь насильно причинить добро, нанести кому-то радость. Нет. Я просто хочу, чтобы студенты помнили, что нам есть дело до них. Что они для нас люди, а не строка с оценками. Что к нам можно прийти, когда трудно и, возможно, мы сумеем помочь.
    Учителя — нечто вроде маяков. Маяки ведь не бегают по берегу в поисках терпящих бедствие кораблей, но если их не окажется на месте, многое может пойти не так. Является ли "работа" маяком" — служением? Вполне возможно. По крайней мере, мне кажется в мире от меня пока больше пользы в том месте, где я нахожусь. И, хочется верить, что сумею я помочь куда большему количеству людей, чем если бы сидела в своей келье и ежедневно молилась не переставая.
    Я не чувству в себе потенциала матери Терезы, у меня все еще адский характер и нехватка терпения. Но если я смогу сделать хотя бы одну жизнь лучше или не усугублю состояния тех, кому плохо, то, пожалуй, не зря занимаю свой стол на кафедре.

@темы: В голову придет и не такое, Рабочие моменты

---

Спасение

(Без художественной ценности остановленное мгновение)

Когда он возник на пороге ее кабинета и коротко поздоровался, Дина даже забыла удивиться. А повод был. За два года, что они работали в одной организации, Костик по собственному почину являлся к ней столь малое число раз, что на подсчет с лихвой хватило бы пальцев на руках. С другой стороны, если бы Дине вздумалось подсчитать сколько раз она являлась с вопросами к молодому человеку, без калькулятора бы явно не обошлось.
— Ты хорошо общаешься с Мариной? — поинтересовался Костик, поправив очки на переносице.
— Ну, мы знакомы со времен учебы. Не могу сказать, что дружим, но отношения хорошие. А что? — повернулась Дина к нему на своем офисном кресле, отвлекаясь от поиска информации.
В голове возникла масса теорий насчет того, зачем ему понадобилась Марина. Но к своему сожалению, Дина уже поймала себя на мысли, что заранее согласна помочь ему устроить любую протекцию или о чем-то договориться. Девушка едва заметно поморщилась: надо бы завязывать с этим отдельно взятым раздражителем по имени Константин, ради которого больно много всего она была заранее согласна сотворить безвозмездно буквально с первых месяцев их знакомства. Штука с Костиком заключалась в том, что просил он о помощи редко и в каких-то невообразимых ракурсах, а потому абсолютное большинство ее порывов не было оценено по достоинству. Со временем она выучилась просто ждать и смотреть что из их редких бесед выйдет.
Костик оторвался, наконец, от дверной ручки, плотно прикрыв за собой дверь и присел на край ее стола.
— Она сегодня принесла к нам в отдел бумаги и я впервые ее толком увидел, — он стянул очки и принялся протирать их стекла выуженным из кармана кусочком микрофибры,а сам прищурившись вгляделся в Дину. — Она младше тебя, да?
— Ну, на год почти, да, — пожала та плечами.
— А я думал лет на 5 старше минимум. Так вот, — он задумчиво прикусил дужку оттертых до блеска очков.— Мне ее жаль. Ты должна с ней поговорить.
"Началось," — подумалось Дине и она откинулась на спинку кресла, отъехав чуть дальше от стола.
— О чем? О том, что тебе ее жаль?
— Нет. Этого ты озвучивать не станешь. Но надо что-то делать с ее внешним видом, — покачал головой Костик.
— Да что не так-то? Она носит классику и выглядит всегда донельзя аккуратно и ухожено. Или я чего-то не заметила в ней нынче?
— Дело не в одежде, — отмахнулся молодой человек, вероятно, поражаясь женской несообразительности. — Лицо. Она должна иначе накладывать макияж. Я все уже обдумал и сейчас тебе расскажу, что мы будем менять...
Со своей стратегической позиции, Дина созерцала как обстоятельно и деловито Костик перечисляет то, что надо править, попутно разъясняя как и думала откуда что берется. Такого количества терминов макияжа не было даже в ее копилке фоновых знаний о жизни. Когда Костя перегнулся к клавиатуре, чтобы отыскать в сети нужную картинку с образцом накладывания хайлайтера, ставшую завершающим аккордом лекции, девушка нарушила хранимое ею молчание:
— Впечатлило. Единственное, что я явно не лучший кандидат для таких бесед. Это все равно, что я пришла бы к тебе с авторитетным советом о том как сводить воедино музыкальные дорожки. То есть, ты бы меня послушал, наверное, но зная как далека я от этих вопросов очень вряд ли бы прислушался. Ты подумай, не может же дама, которая сама не красится практически и совсем не является иконой стиля поучать барышню в известной степени более опытную. К тому же Марина консерватор...
— Не думай, пожалуйста, что я пришел посплетничать или что-то вроде, — "захлопнулся" в Костике режим многословности и увлеченности беседой.
— Для сплетен слишком толково. Да и не первый день знакомы ведь, чтобы все время просить меня "не думать, что", — несколько раздраженно ответила Дина. — Я благодарю тебя за порыв. И при случае попытаюсь до нее твой посыл донести. Но лучше было бы взять кого-то другого в "проводники идеи".
— Нет, я все обдумал. Ты - лучший вариант. А упомянешь об этом, скажем, когда будете обсуждать макияж.
Дина покачала головой: похоже, это только она с годами вникала в специфику молодого человека, а он все еще не удосужился разобраться что в ней к чему. С Диной говорили о книгах, новых стандартах, документах, дедлайнах, об истории и о своей жизни. Но не о стиле и косметике. Каждому своя ниша, как говорится.
— Если мы будем об этом говорить. Что крайне маловероятно. Но я тебя услышала.
Костик удовлетворенно кивнул и встал со стола:
— Хорошо, тогда не буду тебя отвлекать своими переживаниями.
— Да нет, ты не отвлек. Было любопытно услышать, к тому же, о том, что заставляет тебя волноваться. Для разнообразия...
Не дожидаясь конца ее реплики Костик кивнул, развернулся и направился к двери. Когда он был уже на пороге, Дина вдруг подумала: что же в его голове возникло касательно нее самой в их первую встречу. Уж не поплакал ли он в уголочке от страданий, которые ему приносит ее вид. Она задумалась не стоит ли спросить кому он давал советы по ее спасению и давал ли. Но, зная Костика, он мог и вовсе не снизойти до ответа.
-Кем ты меня воображаешь? - качая головой поинтересовалась Дина у закрывшейся за визитером двери. - Спасителем душ заблудших еще и в лабиринтах нанесения декоративной косметики я точно не являюсь. Или не являлась...
Развернувшись к компьютеру, она увидела на рабочем столе так и оставшуюся схему нанесения хайлайтеров, фыркнула, однако к работе вернулась аккуратно свернув окошко с картинкой. Злясь на себя, Дина принялась размышлять насколько вероятно затеять с Мариной разговор о том, что хотел той сказать Костик.

@темы: Д&Д

---

#21 Яблоки и спички

С неба упало три яблока: одно ловко подхватили на лету и отправили в заплечный мешок; второе сжали в ладонях и, поднеся к самым губам, зашептали: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста..."; третье отерли подолом и надкусили, ощущая на языке кислые искорки сока, пробуждающие внутри до поры до времени спавшее.
Тряхнув головой, чтобы убрать с глаз изрядно отросшую и выгоревшую за лето челку, Премудрая поудобнее оперлась спиной на один из столбиков между которыми была натянута бельевая веревка и откусила еще кусочек. Она задумчиво смотрела на укрывшийся к вечеру сиреневой дымкой луг. Из-за этой дымки казалось, будто лес за лугом парит.
Легкий порыв душистого от запаха скошенных трав ветра коснулся лица покровительницы книжников, губы ее тронула улыбка. Скоро уже начнет свой марш по дорогам земного мира осень. А к осени, как известно, созревают не только яблоки, но и перемены. Богиня взглянула на добрую половину покуда не съеденного дара небес, служившего тому напоминанием. Она точно знала, что у этого яблока были еще братья, которые нынче же попали в нужные руки. Иногда даже богам нужны

напоминания.

напоминания.
Возвращаться в дом пока не хотелось. Это во дворе уже стало прохладнее после захода солнца, а деревянные стены так жадно впитывали дневной жар, что еще не скоро с ним расстанутся. Потому, Премудрая не торопила время, наслаждаясь тем, что было перед ней здесь и сейчас. Этому она училась заново весь конец весны и целое лето.
Ушедший Бельтайн замкнул годовое обязательство перед Гертом, правда, сам книжник ушел раньше. Венок прошлогодних трав осыпался трухой, стоило хозяйке дома коснуться его, оставленного висеть на стене над постелью. От этого ей почему-то сразу стало легче.
Наставничество — сложная вещь, обучая кого-то ты привязываешься к людям, желают те того или нет. Люди, получив свое, уходят. Пусть благодарными, пусть изменившимися в чем-то благодаря тебе, но уходят. И они не обязаны возвращаться. А ты почему-то ждешь если не их самих, то хоть вестей. Ученики уходят, наставники остаются. Вечный круговорот знаний в природе, к которому Премудрая почему-то так и не успела привыкнуть за свою личную вечность.
Сначала она много работала, разбираясь с вопросами просителей и визитеров. Потом запойно читала все, что попадалось в руки, пока не поняла, наконец, что ум ее уже достаточно свободен от лишних дум, чтобы не занимать их нарочно чем-то посторонним. С того момента она перестала торопить время и отсчитывать дни.
На Ламмас она получила от Разумной небольшой сверток с изобретением очередного умельца. Из свертка вслед за небольшой коробочкой выпало письмо. Совсем короткое, но подводящее к дню сегодняшнему, грядущей осени, яблокам и переменам. Некто изобрел спички, писала покровительница ученых. Разумная считала, что пока давать ход этому изобретению рано, не ко времени оно пришло на ум изобретателю, а также нуждалось в доработке. Впрочем, сестре казалось, что Премудрая все равно оценит содержимое свертка. В краткой приписке сообщалось, что во время грядущих августовских звездопадов их со Звездочетом искать дома не стоило. Лучше приехать сразу после и тогда уж всем вместе увидеться. Премудрая улыбнулась, увидев в письме, наконец, легко выведенное "Звездочет" (раньше перо Разумной неизменно пропарывало бумагу, выписывая это имя). Еще пара таких писем и покровительница наставников окончательно проникнется верой в небезнадежность данного субъекта.
Коробка со спичками легко легла в ладонь. Немного повертев ее в руках, богиня поняла, что "подарок" пришел ко времени. Огонь, как бы он ни был получен, неплохо справлялся со сжиганием не только реальных предметов, но и изживших себя связующих нитей. А если долго смотреть на пламя, выгорают все лишние мысли. Остается умиротворенная и светлая пустота, легкость. Столько свечей и костров как этим летом хозяйка домика не жгла давно .
В очередной раз разбрасывая прогоревшую золу по небольшому огороду, Премудрая задумывалась о том, как странно, что от нее растения быстро идут в рост. Мир неизменно учит нас самому простому, до чего мы отчего-то всегда долго и сложно идем. Прошлое иногда должно гореть, чтобы дать силу расти будущему. Любое пепелище со временем превращается в сад. Главное вовремя отложить спички и не бродить по нему лишний раз.
С легким сожалением, богиня догрызла яблоко, аккуратно собрала косточки в ладонь и бросила во влажную еще после вечернего полива землю одной из грядок. Возможно, прорастут к весне. Впрочем, даже если нет — не страшно, она ведь просто попробовала. Научиться не ждать нарочно результата тоже важно.
Мир окунулся в чернильную темноту ночи, из которой всплыла на небосклоне полная улыбающаяся луна. Самое большое яблоко, которое еще долго не упадет ни в чьи руки. Надо было возвращаться под крышу. Там стоял не закрытым сундук с лоскутами, которые Премудрая собирала на новое стеганное одеяло истории уходящего лета. Она сошьет его и принесет в нужный день к тому месту, где они встретятся с сестрами. Такие дни в последние месяцы случались не часто. Но что-то подсказывало богине, что скоро Трое соберутся вновь. Хотя бы чтобы рассказать о судьбе яблок и том, что за перемены созрели в их мире. Очень достойная причина для встречи. Встречи с сестрами и с грядущей осенью.

@темы: Циклическое

---

#20 Руки и то, что в них

Ящерице не спалось. Она откинула тонкую простынь, которыми в доме укрывались в удушливо-жаркие летние ночи и, стараясь ступать неслышно, чтобы не потревожить спящую в соседней комнате Мудрую, подошла к окну. Даже открытое настежь оно не приносило в комнату, прокаленную за день солнечными лучами, прохлады. Время от времени льняные занавески лениво приходили в движение под едва ощутимыми дуновениями ночного ветерка. Ветер дул из степей, был таким же горячим как воздух в комнатах, если не жарче, но он хотя бы двигался. Ночная сорочка то и дело норовила облепить тело, как вторая кожа, но Ящерица привычно ее одергивала, возвращая себе свободу движений.
Стоя у окна, Ящерица разглядывала едва различимую в свете тонкого серпа убывающего месяца дорогу, бегущую от Приграничья дальше, за горизонт, к другим городам и весям. Ей представлялась одна из карт, которые давным давно приносил от наставника Светлый. Он с неизменным жаром бросался описывать их ей, тогда еще просто подруге. Стиг всегда начинал с того, что указывал на них родную деревню или место, которое ближе всего от нее, а потом нанизывал остальной мир по кругу оплетая знакомые Ящерице края неведомыми. Почти так же она плела салфетки и круглые половики, а потому привычно следовала за рассказом Стига и с той же ясностью, с какой видела, бывало, в уме целый узор будущего изделия, она представляла картины из жизни других городов, видела как вздыхает у берегов море, как вскипают в стремительном беге к подножиям гор прозрачные реки, как неспешно идут по золотисто-оранжевым пескам караваны. Светлый был хорошим рассказчиком, а Ящерица хорошей ученицей. Она сидела рядом и, совсем не глядя на привычно занятые вязанием или шитьем руки, жадно следила за каждым новым витком мироздания, отраженным

на карте.

на карте.
Невольно, она привыкла считать Приграничье центральной точкой мира, а дорога, лежащая за околицей, представлялась ей нитью, с которой начинается плетение любого пути. Потому, наверное, она так быстро научилась отпускать Светлого в его путешествия. Каждый знает, что человеческая жизнь — цельная, неделимая нить, и чтобы сплести из нее что-то новое, начать новый путь, надо сперва распустить то, что сплетено прежде. А стало быть, вернуться к началу плетения — домой. Будто бы для надежности Стиг оставлял один конец нити своей жизни в ее руках. И это непостижимым образом срабатывало.
Из всякого Далёко, из любых пределов Стиг находил возможность вернуться в Приграничье. Иной раз он являлся путником, другой — появлялся из-за двери соседней комнаты, третий — спускался с Небесных дорог. Но чаще прочего, Светлый заглядывал к Ящерице во сне. Да что там, порой спозаранку в дверь негромко стучал тот же Камень и смущенно объяснял, что ему снился Стиг, который просил что-то передать или сделать. Светлый снился даже Гуднё, с которой они всегда сложно ладили, о чем она то рассказывала при встрече, то писала. Но вот Мудрая практически никогда не встречала его во сне. А если и видела, то, в отличие от прочих, никогда не умела вспомнить что во сне происходило и зачем заглядывал отец.
Стиг приснился Ящерице вчера ночью. После того, как месяц назад вытянувшаяся и повзрослевшая за последние годы Вендла ворвалась на закате в дом, едва не сорвав дверь с петель и прямо с порога задала насилу донесенный до дома вопрос.
— Ты умеешь читать?
Ящерица удивленно приподняла брови, пытаясь понять что так взволновало дочь:
— Да, конечно. И писать. Ты же сама знаешь.
— А кто тебя научил?
— Твой отец,— пожала плечами Герда.— Он тогда сам учился и решил, что я тоже обязана освоить грамоту. Бабушка не возражала, лишь бы не в ущерб домашним делам шло учение. Вот и выучилась.
— Но зачем тебе было?— не отставала Мудрая.
— А как бы я читала письма, которые время от времени Стиг отправлял к нам? Да и потом, у многих соседей в город уехали дети, всегда был нужен кто-то кто прочел бы послание и мог бы помочь составить ответ. Но, наверное, мне интереснее всего было учиться. Твой отец мог бы стать чудесным наставником, будь у него побольше терпения, — улыбнулась женщина.
— Мне срочно надо выучиться этой вашей грамоте, — блеснув глазами, сообщила матери Вендла. — Я ведь старше Мала! А то он возомнит еще о себе невесть что... Ну, почему отца нет, когда он так нужен?— тоскливо протянула девочка, разом растеряв всю напористость.
Ящерица мысленно улыбнулась, не став напоминать, как она не раз пыталась усадить вечно спешащую куда-то Вендлу за "эту вашу грамоту", но дочери все время было недосуг. В конце концов мать рассудила, что нужно будет — выучиться и, как это часто случалось, оказалась права. Герда даже поняла с чего это дочь решила, будто Мал о себе возомнит. Дело в том, что княжич с некоторых пор довольно часто писал Аннике, справляясь о жизни няньки и её соседей. В каждом письме было небольшое вложение для оставшейся в Приграничье подруги. И если поначалу там были какие-то забавные картинки или мелочи, то уже в третий раз Анника протягивала Вендле сложенные в несколько раз и скрепленные сургучом листки: "Просил передать лично в руки". Мудрая распечатывала листки,и то подносила их ближе к глазам, то отводила руку с письмом подальше, но символы никак не складывались в слова и вот уже третье послание переданное ей оставалось без ответа. Прибегать к посредничеству Ящерицы в чтении писем Мала и составлении ответов отчего-то казалось дочери немыслимым. Видимо, нынче пришло четвертое.
— Я вполне могу тебе рассказать что к чему, раз уж так срочно надо и не ясно как скоро заглянет отец. Конечно, лучше бы утром, — женщина бросила взгляд в окно, глядя на угасающие лучи солнца.— Ну да нам не привыкать полуночничать. Зажги лампу и садись за стол, я сейчас.
Ненадолго скрывшись в чулане, она вернулась оттуда с небольшой грифельной доской и коробочкой мела. Несколько робея, Вендла следила за тем, как легко мать выводит на доске буквы, повторяла за Гердой звуки, слоги. С того вечера они регулярно занимались и через неделю буквы уже не казались Мудрой такими загадочными, а через две она потихоньку начала разбирать написанное Малом.
Глядя на то, с каким азартом дочь взялась за учение, Ящерица с неожиданной грустью подумала, что уже почти совсем выросла. Каким-то чутьем угадав настроение матери, Мудрая стала чаще просить Ящерицу задержаться, когда та заходила пожелать дочери спокойных снов.
— Расскажи мне Историю, как в детстве, — попросила она нынче перед сном, держа узкую ладонь матери в своих руках.
Ящерица улыбнулась в темноте, качая головой: давно ли Мудрая распрощалась с детством, если Истории неизменно нет-нет, да выуживались из Герды хоть раз в неделю. Правда, не всегда на ночь.
— Историю. Ну, хорошо, — мгновение помолчав, мать начала рассказ.— У одной художницы по ночам никогда не гаснет свет, а если присмотреться к теням на стенах, то она никогда не бывает одна. Стоит ей взяться за кисти, как за левым плечом вырастает Хозяйка, за правым — Вдохновляющая. Та женщина берется за кисти, только когда понимает, что к ней пришли. Она кивает гостю на стул, оставляет свои дела и выуживает инструменты. Она никогда не видит своих гостей, только слышит их дыхание, знает, что они сидят напротив нее, чувствует, когда они огорчены, а когда улыбаются. Она пишет их портреты. И, если правильно угадывает, наутро холсты оказываются пустыми. А по улицам городов и деревень Империи вновь идут те, чьи образы она накануне спасла из Небытия. Стряпчие полагают, что неплохо бы разместить постоянного представителя в доме этой женщины, но Хозяйка отчего-то против. Может быть оттого, что любит искусство, и когда-то так же, как эта художница, угадывала дышащий, но еще не рожденный наш мир, создавая его из вечного Времени, заменяя предвечную Тьму богатой палитрой своих любимых красок. Может быть оттого, что Вдохновляющая отсоветовала, сославшись на хрупкость и чувствительность творца к постороннему вмешательству. А может быть Хозяйке просто не хочется облегчать своим подопечным работы по учету бредущих Земными дорогами. Таковы пути с Небесных дорог, всегда в чьих-то надежных руках. Как знать, может когда-то и твои руки смогут кого-то удержать на краю Небытия или вернуть, когда будет нужно. А теперь, засыпай.
Мудрая благодарно сжимает ладонь Ящерицы, и уже смежив веки едва слышно спросила:
— Почему отец никогда здесь не останется на совсем?
— Потому, что мы его никогда об этом не просили и не попросим, — просто ответила Ящерица, вставая с постели дочери.
— Почему?
— Потому что ни за что нельзя просить у человека того, что он не в силах тебе дать. Засыпай, может он нынче тебе приснится.
Вернувшись к себе в комнату, Ящерица долго вертелась в постели и вот, наконец, встала у окна, пытаясь поймать хоть немного прохлады. Вчера ночью ей приснился Стиг. Он присел перед ней на корточки, положив на колени Ящерицы моток отменной пряжи, затем заглянул ей в глаза и серьезно сказал: "Уже скоро". Женщина не отпрянула, хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось бросить эту пряжу и убежать от этого неизбежного "скоро". Стиг молча держал ее за руки, успокаивающе поглаживая тонкие бронзовые запястья Герды. Она так же без слов смотрела на него. Казалось, они вели бессловесный диалог. Ее карие глаза кричали: "Я не смогу!", его двуцветные отвечали: "Ты все сможешь".
Герда никогда не просила его остаться, так как отдать ей свою свободу в безраздельное пользование было выше его сил. Стиг никогда не попросил бы её отпустить дочь, зная, что это уже то, чего нельзя требовать от Ящерицы, что ей не по силам. Он просто предупредил, что скоро это сделать придется. Предупредить — не то же, что потребовать. Да и звал Мудрую не отец, а дороги. Ящерица мысленно коснулась невидимого мотка принесенной Стигом пряжи, проверяя насколько та прочна. Что ж, пряжа должна многое выдержать. А раз так... Надо бы доставать из чулана и старые карты, чтобы объяснить Мудрой как устроен мир вокруг того места, куда она неизменно будет возвращаться. "Как многое приходится брать в свои руки,"— покачала головой Герда, глядя на истаивающий в ночном небе месяц.

@темы: Циклическое

---

Мозаичные фрагменты будней

На днях встречалась с подругой школьных лет. Бродили по городу, беседовали. К середине вечера она заметила, что я часто говорю о своих студентах.
— Уже соскучилась, видно прямо, — улыбается подруга, глядя на меня.— Это сколько же ты в отпуске?
— Третий день,— мрачновато отзываюсь я.
— ...

***

Я записала количество вопросов для подготовки к экзаменам, сделав небольшие трекеры, для контроля их разбора. Я собрала все нужные документы для профосмотра. Но уже неделю не могу ни заставить себя сесть за подготовку, ни наведаться в больницу. Я физически не могу долго сидеть за компьютером, делая все от меня зависящее, чтобы оказаться подальше от монитора. Я отключаю все будильники, которые ставлю на утро, чтобы пораньше сходить в больницу, а потом тяну время как могу до начала тамошнего перерыва/жары/прихода домашних. Я до того не хочу заниматься тем, чем надо, что занимаюсь уборкой, сортировкой вещей в починку. Тем, что благополучно игнорирую пока возможно и даже дольше. Словом, ушла в отрицание и прокрастинацию.

Уныние 1

И все это потому, что у меня "проблемка", как сказала бы одна моя студентка. А именно — я должна озвучить решение о поступлении в аспирантуру родителям. В прошлом году я яростно отбивалась от их настойчивых пинков в этом направлении. В этом году поняла, что идти надо, иначе не пойду вовсе никогда. Аспирантура — время и силы (около 3 лет учебы), никакой гарантии возможности защититься, но сейчас меня скорее интересует перспектива работы над методикой преподавания и возможность поэкспериментировать не в уме, а на практике. Одно дело всякие "а если бы...", другое — "Дано то-то и то-то.Что я могу с этим сделать?". Все вроде бы гладко. Но мысль о том, что надо план озвучить пробирает меня до зубовного скрежета. Родители поднимут дикий кипиш, у меня не будет покоя, у меня не будет своего ритма и пространства, я услышу миллион указаний и соображений как я должна поступить. Выть охота.
Возможно, сами того не желая, родные постоянно меня обесценивают. Говоря о месте моей работы, мама неизменно добавляет: "Но это временно, она ведь такая способная. Разумеется, мы ищем что получше". Никому не интересно, что мне нравится заниматься именно тем, чем я занимаюсь. Важно только сколько я зарабатываю и насколько престижно смотрюсь. Они считают, что я невротик, которому неплохо бы лечиться, а моя работа только усугубляет расшатанность нервов. Я бы была счастлива за возможность каким-то образом показать им что ж именно расшатывает мои нервы, но воздержусь по мере сил. И без того дочь из меня так себе.

***

Нытье 2

Я, наконец, поняла почему не могу нормально работать дома. Не только из-за того, что меня постоянно отвлекают или я жду, что вот-вот кто-то позовет и придется все бросать, спеша на помощь. Меня раздражает расположение рабочего стола. Он стоит у окон, что рационально. Но я сижу спиной к двери. Спиной. Это ад. Все, кто входит в комнату могут видеть что на экране, более того, нередко специально стоят за спиной и смотрят на то, чем я занята. При этом я могу не видеть того, кто вошел. Не знать о его присутствии (особенно, если на мне наушники). У меня нет ощущения стабильности и спокойствия, я дергаюсь от каждого шороха. Опять дергаюсь. Ненавижу такую позицию мебели и отсутствие права ее переставить.

***

Прочитав третью за этот год книгу Павича, осознала отчего они так хорошо ложатся на настроение и восприятие. Это сны, многоликие и яркие в деталях. А сны составляют важную часть моей жизни. Я люблю записывать свои, мне интересно смотреть как автор играет с чужими. Именно поэтому его произведения отзываются. И еще тема войны, которая время от времени всплывает в картинках, пробирает.

***

В голове есть идеи для нескольких рассказов, но сесть и записать никак не соберусь. На это нужно время. Время и уединение. А задумки хороши и будет жаль, если они не отыщут своего воплощения.

***

Раздраженность 3

Меня беспрестанно спрашивают о планах на отпуск. Одни императивно (родственники), другие из вежливости и любопытства. Вопросы эти по уровню приятности для моего слуха сравнимы со звуками пенопласта трущегося о стекло или бормашины. Могу я не иметь великих планов? Видимо, нет. Видимо, тот кто не имеет оных не имеет права на жизнь среди себе подобных. Как доступно и тактично объяснить людям, что я не люблю загадывать на перспективу даже нескольких месяцев остается загадкой.

@темы: Пена дней

---

То, без чего я не обхожусь

Вчера, покупая в магазине помимо объективно нужного пакета муки энное количество объективно бесполезных леденцов с ментолом, я поняла, что надо бы о чем-то таком написать.
На самом деле, у каждого ведь есть вещи, без которых он не может обойтись. Вернее, обойтись можно без всего, но отсутствие некоторых мелочей быстрее превращает нашу жизнь в не самый комфортный процесс. Поэтому я задумалась, что же это за нежизненноважные вещи, без которых я не могу обойтись с легкостью.
1. Записные книжки.

.

-рабочий ежедневник (без которого я как без рук, потому не могу вообразить как некоторые коллеги спокойно оставляют такого плана записные книжки непосредственно на рабочем месте не унося домой);
-блокноты целевого назначения (списки книг и фильмов, записи прослушанных лекций, выписки из книг и статей, дневник бумажный — все это ж надо где-то хранить, при этом я не люблю смешивать, а потому имею большой запас записных книжек данного спектра);
-"склерозник"/блокнот для мозгового штурма/пометок (блокнот, где роится то, что надо продумать, запомнить, срочно где-то пометить; содержимое может в дальнейшем перекочевать в какой-то из целевых блокнотов/рабочий);
-запас записных книжек (в нижнем ящике стола верно и преданно лежат несколько записных книжек разного формата, дожидаясь своего часа, в любые сложные времена);
2. Канцтовары.

.

-закладки для книг (ленты, картонные, пластиковые, магнитные закладки, которые я использую и при чтении, и при ведении блокнотов);
-стикеры и листочки для заметок (на них я выписываю разного плана to do листы, вклеиваю или вкладываю в блокноты/учебные материалы с нужными пометками);
-клейкие закладки (крайне полезно при проработке учебников и в организации ежедневников);
-маркеры, ручки и линеры разных цветов, с разной толщиной стержня (мне явно скучно писать одним цветом, да даже 4 базовыми, потому извращаюсь как могу);
-карандаш и терка (карандашные пометки в книгах делаю регулярно, читаю ли я учебные материалы, читаю ли художественную литературу — никуда без карандаша);
-линейка (я вечно что-то подчеркиваю или отчерчиваю/расчерчиваю);
-пенал (казалось бы, уже лишнее, ан нет; ненавижу разложенные по сумке канцтовары, у них должно быть свое место, их должно быть удобно брать с собой; словом, я без пенала никуда);
3. Чайные запасы.

.

-чай в пакетиках (на работе в столе непременно должен быть стратегический запас для себя и для коллег, чаще всего это GreenField с травами или Curtis, Tess);
-чай листовой (черный, зеленый, с добавками, без — то, что обязательно должно быть под рукой дома, на случай разного настроения);
-к чаю (есть во Львове, кажется, выражение "кава і до кави", так и я за редким исключением не пью "пустой" чай, потому на случай экстренного чаепития всегда располагаю конфетой-другой);
4. Околокосметическое.

.

-бальзам для губ (я не фанат помады, а вот без бальзама для губ начинаю тосковать);
-крем для рук (руки — моя отдельная песня, у меня на работе, по всему дому и в сумке лежат баночки и тубы с кремом для рук, который расходуется с неимоверной скоростью);
-эфирное масло мяты и лаванды (так исторически сложилось);
-духи (не сладкие, не горькие, свои);
-влажные салфетки и антисептик (это просто практичная штука, так что куда без них сейчас);
5. Смешано-непонятное.

.

-ключи ( я не могу выйти из дома без ключей, даже если все домочадцы никуда не денутся за время моего отсутствия; а еще я ношу с собой, обычно, ключи от рабочих кабинетов, ибо не раз возникала резкая необходимость туда попасть в незапланированное время);
-мятные/ментоловые/эвкалиптовые/лакричные леденцы (мое личное средство от всего, когда я подолгу говорю на лекциях или чувствую, что заболеваю — я лезу в ящичек письменного стола, где всегда хранится запас леденцов; если коллеги или студенты простужаются, находятся в дурном расположении духа, непонятно себя чувствуют, я неизменно снабжаю их леденцом-другим и помогает);
-наручные часы (я ощущаю дискомфорт, когда не могу прикинуть сколько еще осталось времени "до того, как", телефон в качестве замены наручных идет только в крайних случаях);
-серьги (выйти без сережек — обеспечить себе дискомфорт на день, а потому я обладаю небольшой коллекцией разномастных сережек, которые выгуливаю периодически);
-книги (бумажные — дома, электронные — в транспорте, аудиокниги — при невозможности сесть или удобно стать, чтобы почитать в час пик; я не могу не читать, если есть возможность и время, ибо просто начинаю ощущать нехватку информации и историй; при этом читаю я, обычно, почти все подряд, а профильные и мудреные вещи попадают в список для чтения на порядок реже всего прочего);
-куколка(давно тому назад Р. подарила мне куколку, привезенную из странствий; это маленькая мотанка,у нее есть светлая коса, которую надо гладить, загадывая желания, чего я никогда не делаю; куклу дарили с определенным пожеланием, пожелание еще не сбылось, но кукла неизменно кочует из сумки в сумку, из страны в страну, проводя бок о бок со мной уже 6 год);
-открытка (когда я пишу, моя рука неизменно опирается на глянцевую открытку; вот такая вот странная привычка, выросшая из вечной сухости кожи рук — я испытываю дискомфорт от контакта пишущей руки с поверхностью листа, а потому открытки разложены во все блокноты с чисто утилитарными целями);
-зажигалка (на случай, когда надо что-то зажечь, подравнять края лент или что-то вроде);
-вышивание (это условно подходящий пункт, и тем не менее, я постоянно докупаю какие-то нити, новые схемы, бисер и ленты, мне бы времени вышивать все запланированное найти);

Разумеется, что-то я непременно забыла, и полным считать список с полным правом вряд ли выйдет, и тем не менее, составить его было забавно.

А у вас есть что-то, без чего сложно обходиться лично вам?

@темы: списки