В мире, где количество возвращений человека с того света зависит лишь от его любви к жизни и живым, трудно бы жилось без подобных людей. В народе их называли не иначе как стряпчими Смерти, на самом же деле все было куда проще - они вели записи о рождениях и смертях в книгах Судьбы. Говорили, что за беспредельную осведомленность со стряпчих брали едва не душу, оставляя взамен беспристрастность и справедливость царить в их умах.
У входа на кладбища стояли символичные каменные изваяния с повязками на глазах, пером в одной руке и книгой в другой - таким давным-давно привиделся некоему правителю-новатору образ поверенного в делах судеб человеческих. С тех пор, в назидание каждому, вздумавшему незаметно встать из могилы, стоят у оград стряпчие, напоминая о том, что все беспристрастно будет занесено в книгу Бытия, а от уплаты налогов с прочими благами жизни уклониться не удастся.
А еще, говаривали, что любые сильные чувства: гнев или радость, боль или, храните боги, любовь - все это убивало вечных ревнителей порядка бытия. Причем в самом буквальном смысле.
Хельг окончил обход кладбища в предместьях Сорши уже давно, а заставить себя продолжить путь никак не мог. Сначала, рыжие глаза его ухватились за оплетенную пожухлым плющом фигуру стряпчего, вызвавшую прилив интереса к тому, как можно удерживать одной рукой без какого-либо напряжения тот талмуд, что неизвестный скульптор статуе вверил. Повязки уже давно вызывали просто недоумение: разве так трудно поверить, что трезво судить о вещах и людях можно и видя их. От начертания букв с закрытыми глазами лишь портился почерк, а с ним и настроение.
Впрочем, отвлекшись от творения рук человеческих, мужчина еще долго разглядывал горные вершины на горизонте. Покрытые лесом, они зелеными пирамидами окружали долину, в которой расположился старинный городок Сорша. В этих горах рождались одни из чистейших рек и легчайших туманов мира, долина славилась обильными пастбищами и прекрасными урожаями, а сам город был признан едва не землей обетованной. На высоких башнях замка, реяли знамена, отсюда кажущиеся цветной и легкомысленной стайкой рыбок, снующих туда-сюда.
Решив, наконец, продолжить путь Хельг поудобнее перевесил суму на плече и начал свой спуск в долину. По сторонам тракта, по которому он шел, росла удивительно-изумрудная трава, так и подбивающая сойти с дороги и отдохнуть на этом дивном ковре. Сколько дорог в мире прошел Хельг было ведомо ему одному, но Сорше всякий раз отдавалось в сердце чем-то праздничным и легким, заставляя цепляться за обыденные, казалось бы, вещи, открывая их для себя снова и снова.
В предместьях городка навстречу путнику попалась стайка девушек, с интересом оглядывающих незнакомца. Посмотреть было на что: высокий, складный, с длинными темными волосами и диковинными рыжими глазами мужчина чем-то неуловимо смахивал на кота. Но не из тех, домашних, что сидят под лавками, а на дикого, лесного, которого ни приручить, ни к дому привадить.
-А я говорю он из тех, которые всё знают, - заявила Тарья своим товаркам, недоверчиво внемлющим ей.-Ведь не мог же ей первый встречный рассказать все о ее жизни.
-А вдруг мог!
-Ну что вы все: вдруг, вдруг. Вот глядите, дурехи,-девушка решительно направилась к проходящему мимо Хельгу.- Да не угаснет твоя звезда, путник. Будь так добр, скажи мне, не ведаешь ли ты, часом, когда я в последний раз уходила с земных дорог?
Усмехнувшись Хельг пожал плечами и склонив голову на бок сообщил:
-Ты еще ни разу не была на небесных, девочка. Только и всего? Может тебе еще что хочется узнать?
Девушка даже побледнела, отчего ее лицо ярче выступило в ореоле черных, как смоль, кудрей.
-Кто ты? Отвечай! Нельзя так шутить, а если ты злой дух или дурной человек, то иди стороной, пока ветры не разнесли твоих слов до ведома поверенных Судьбы, - суеверно отшатнулась подошедшая было поближе рыжая Гуднё.
Старый как мир заговор заставил мужчину улыбнуться снисходительно:
-Гляди,-закатав рукав выше локтя он показал знак писчего Судеб.-То-то же, девушки, не искушайте судьбу лишний раз, а то не ровен час кого встретите. Может и впрямь злого духа,- оправив одежду и кивнув на прощание Тарье, все также стоящей столбом посреди дороги, Хельг размашистым шагом направился к городу.
Сам не понимая отчего, он еще не скоро забыл испуганный взгляд девушки: то и дело вставало перед глазами личико с карими глазами, выбеленное страхом. Кто он в глазах местных жителей? Нечисть, у которой имеются права на существование, по необъяснимой прихоти богов Мира.
Пустили его в город просто, ибо в этот раз ему отчего-то не захотелось лезть в суму за грамотой удостоверяющей то, кто он есть и зачем пришел. Опустив пару монет в ящик у ворот, Хельг вошел в город. Цветные окна домов, как одно, горели мягким бронзовым светом: закатное солнце сделало все дома и кварталы живыми и уютными. Даже веселый дом «Поющая Луна» и храм Девяти богов стали неотличимо уютными и по-домашнему теплыми в этот миг игры древнего светила. «То-то осердятся жрецы, если поведать им такую простую истину,»-подумалось Хельгу, оглядывающему преображение городка. Еще пара часов сумерек и у города появятся сотни глаз, сотен цветов: наивно-фиалковые, восторженно-розовые, невинно-голубые, хитро-золотые, угрожающе-алые и кошачье-зеленые. Глаза-окна будут разглядывать припозднившихся путников с нескрываемым интересом, подмигивая лампами и фонарями.