Мы все во что-нибудь не доиграли...
Янушке
Правда, в последнее время в город они выходили все реже и реже. Соне даже стало иногда казаться, что ничего не осталось во всем мире, кроме их дома и резких звуков канонады, от которой боязливо вздрагивали окна. Соня поначалу тоже дрожала, а потом привыкла. Да и неловко было трусить в то время как рядом всегда обреталась спокойная мадемуазель Анна, чей голос, не особенно громкий, все же без труда перекрывал всякий посторонний шум, не оставляя в детской места страхам. В последнее время, из-за участившихся у окон припадков дрожи, у них появилась привычка читать вечерами вслух. Соня засыпала под звуки голоса гувернантки и ей снились удивительные сны.
Дальнейшее...
Старший брат, Андрей, Анну не особенно жаловал, чем огорчал Соню, но мадемуазель Анна отнюдь не чувствовала себя оскорбленной. Время от времени, у девочки возникало ощущение, что ее новая гувернантка и сама не слишком тепло относится к Сониному брату. Андрей был офицером и до какого-то момента вносил все свои силы в дрожание оконных стекол и обезлюживание улиц. Правда, он неизменно говорил, что в этом его долг перед страной и государем.
После тяжелого ранения он был списан из действующих войск и доставлен домой, где сразу же принялся метаться, как зверь в клетке и кидаться на всех и вся, изливая свое раздражение бездействием. Спустя пару дней возбуждение сменилось апатией. Он закрывался в опустевшем с прошлой зимы кабинете отца и принимался приводить в порядок изрядно запутавшиеся дела. Концы не сходились с концами, деньги таяли быстрее снега в теплый апрельский день. Андрей мрачнел. Из дома была отослана практически вся прислуга, кроме кухарки, лакея да новой гувернантки. Иногда ему думалось, что неплохо бы запретить матушке тратить столько денег на поправку здоровья заграницей, но он понимал, что и возвращение ее сейчас домой было совершенно нежелательным и даже невозможным. До тех пор пока не кончится эта бело-алая сумятица в городе.
Утром, прочитывая очередные сводки с фронта, он неизменно делался задумчив и желчен. То, что писали, никак не могло соответствовать правде. Короткие встречи с друзьями, заезжающими время от времени в город, показывали все в совершенно ином свете. Типографская краска вопила о том, что не сегодня-завтра будет восстановлен покой и порядок, что победа за верными присяге и отечеству. Кто же был кем в этой братоубийтсвенной войне Андрей уже сам понимал очень плохо. Когда у тебя появляется время подумать, а не просто слепо выполнять приказы начальства, мир становится не таким простым. Враги и соратники до странности меняют очертания, а типографский шрифт... Да разве можно верить этой истоптанной свинцом бумаге, в то время как тот же свинец изрешечивает солдат с залихватским свистом и грохотом на поле боя.
Бывшие соратники советовали уехать из города. «Безусловно, не сегодня завтра будет победа,» - натянуто улыбались они одними губами. - «Но лучше сделать так, чтобы ты лицезрел ее в земном уделе, а не из высших сфер». Андрей слушал, кивал, мрачнел. Он уже дважды отсылал лакея на вокзал и знал, что билетов сейчас днем с огнем не достать. За себя он не боялся, кажется, в человеке не остается страха, после увиденного в бою. Но вот сестру держать в этой мышеловке отчаянно не хотелось. Размышления над этим всем, вгоняли в такую черную тоску, что отчаянно тянуло найти самое простое решение проблемы. Что он однажды и сделал.
Казалось, еще вчера он видел ее идущей по улице, полной алых стягов и "красных" солдат, в ослепительной белизны платье. Его сестра, Соня, испуганно жалась к женщине в белом, провожая группы людей в военной форме настороженным взглядом, и лишь сильнее сжимала руку гувернантки. Та шла, как ни в чем не бывало, казалось, ничто на свете не способно было ее испугать, алое море невольно расступалось перед вызывающей белизной наряда. Не ясно почему, но ему четко это вспомнилось именно сейчас, когда он стоял на стуле с петлей на шее, стремясь побыстрее свести счеты с жизнью. Странно было вспоминать гувернантку Сони. Они совершенно не ладили, он считал ее скучной и слишком книжной, она его - развязным и пустым. И оба были по-своему правы. Выбить опору у себя из-под ног было не сложно, но он заметил, что как-то затягивает с этим финальным аккордом действа.
Дверь открылась, в комнату без стука вошла Анна, та самая, скучная и книжная, в длинной клетчатой юбке, кремовой блузе, воротник которой был сколот затейливой камеей. Вся аккуратная и прямая она поджав губы уставилась на вешающегося брата подопечной:
-Доброго вечера,-вежливость неожиданно взяла верх над абсурдом ситуации.
-Да будет Вам известно, что говорить с дамой, сунув голову в петлю - жуткая неучтивость,-сухо ответила она, и под ее пристальным взглядом второй конец веревки соскользнул с крюка для люстры, будто бы раскаиваясь за невежливость.-К тому же у меня заболит шея, если Вы не соизволите спуститься со стула. Осмелюсь заметить, что следы от сапог на обивке этого стула не смотрятся должным образом. Но о вкусах, как известно, лучше не спорить.
-Какого черта со мной обращаются как с ребенком,-зло сорвав веревку с шеи и отбросив ее в сторону Андрей спрыгнул со стула.-Так лучше?!
-Намного,-аккуратно отстранив от себя нависшего над ней Андрея, она прошлась по комнате, расставляя вещи по местам, подобрала с пола веревку и аккуратно ее смотала.
Андрей злился. Злился на то, что затея его теперь перед Анной казалась баловством, что ему помешали, что...
-Как вы сюда вошли? Кто вам вообще давал право входить в мою комнату? Кто...-он резко выдохнул и направился к окну, в открывшуюся створку полился ночной ноябрьский холод.-Зачем вы не дали мне сделать все как должно?-разглядывая темноту спросил он как можно ровнее.
-Надо закрывать дверь на ключ, если не хочешь, чтобы тебя беспокоили,-неожиданно устало отозвалась Анна.-И как - "должно"? В доме есть деньги справить похороны? В доме не хватает печалей? Что у тебя за горе такое, мальчик?
Андрей молчал, жадно глотая холодный воздух, он вдруг представил что мог задохнуться всего пару минут назад. И не было бы ничего. Ни комнаты, ни морозного воздуха, ни менторствующей Анны за спиной. Он вспомнил смеющуюся Соню, первым делом забегающую к нему по утрам. "Что у тебя за горе такое, мальчик?"-вновь услышал он вопрос гувернантки, на который так и не дал ответа.
-А зачем жить, если так...-он обернулся, комната была пуста.
Утром он пораньше ушел из дома, вознамерившись во что бы то ни стало решить вопрос с отъездом сестры. К тому же, видеться с Анной после ночной сцены совсем не хотелось.
Услышав звук хлопнувшей внизу двери, Соня проснулась. Мадемуазель Анны в комнате не оказалось. Наверное, впервые с момента ее появления в этом доме гувернантки не обнаружилось ни в кресле за вышиванием, ни у окна с книгой, ни за письменным столом, делающей пометки в записной книжке. Соне сделалось тоскливо, да еще и стекла предательски задрожали. И тут на подоконник сел стриж, пытливо уставившийся на нее бусинками глаз. Встав из постели, девочка пробежала по студеному полу к окну и торопливо зашептала, обращаясь к птице сквозь небольшую щель в раме:
-Здравствуй. Ты, наверное, меня не знаешь, но мадемуазель Анна говорила, что ты дружишь с ангелами. Я давно хотела попросить, но все никак не решалась: может, расскажешь хоть одному из них, как у нас тут все. Пусть бы прилетел и все устроил так, чтобы не было боязно и громко. И чтобы люди на улицах, как раньше...
Птица, нахохлившись, выслушала, потом вспорхнула с подоконника и унеслась ввысь. Соня проводила ее глазами и, вздохнув, принялась одеваться и собирать постель. Когда она разравнивала покрывало, внизу постучали в дверь. Потом кто-то негромко сказал что-то их лакею и стал подниматься по ступеням. Шаги были незнакомыми, но явно направлялись к ее комнате. Дверь отворилась, на пороге стоял высокий светловолосый мужчина с усталой улыбкой. В светлом плаще и мягком даже на вид шарфе, он казался почти прозрачными в этот утренний час, сливаясь с хмурым серебром рассвета.
-Здравствуй. Я... - начал было он, обратившись к девочке, но Соня все поняла и сама.
-Вы Ангел, я точно знаю. Мне говорила мадемуазель Анна.
-Что ж, некоторые и впрямь так меня называют, - спокойно кивнул мужчина. - А ты, стало быть, София. Я тоже наслышан о тебе от Анны. Вот, - он достал из кармана два лепестка билетов и протянул их девочке. - Она просила передать. И еще, она сказала, что ты знаешь какой именно дом надо будет найти по приезде.
Соня бережно взяла билеты и кивнула. Они придумывали этот дом с Анной все время с того дня, как задрожали стекла. Выдумали каждую мелочь снаружи и обустроили все внутри. Не узнать его было невозможно. Ангел, между тем, собрался уходить. Но остановился в дверях:
- Я не обещаю, что все будет хорошо сразу. Но могу сказать точно: все успокоится. Я тебе обещаю.
-Спасибо,-кивнула Соня, зная, что ангелы не умеют врать.
Кивнув ей на прощание, утренний посетитель ушел. А девочка вдруг поняла, что вещей Анны в комнате больше не было. Впервые за много недель девочка заплакала.
Между тем, на вокзале опять не было билетов. Андрей, как мог, оттягивал момент возвращения домой, нарочно медленно шагая по привокзальной площади. В толпе ему привиделась белоснежная фигура Анны, о чем-то беседующей с высоким блондином. Впрочем, в том, что это была именно она, необходимость сомневаться отпала сама собой. Анна окликнула его по имени и через мгновение уже оказалась рядом:
- Дома вы найдете сестру и билеты на вечерний поезд. Советую не откладывать сборы. Да, послушайте Соню, когда станете искать себе новое место обитания,-буднично, будто продолжая прерванную лишь на миг беседу произнесла она. - И еще. Что бы вам там не вбивали во время армейской муштры в голову, знайте. Важно не то, какой флаг над городской ратушей, на каком языке говорят вокруг и кто находится у власти. Важен мир, и мудрее тот, кто как можно раньше прекращает убивать во имя и от имени. В конце-концов, никто не давал нам права отбирать хлеб небесной канцелярии, мы ведь всего-навсего люди. В конечном счете, в проигрыше всегда тот, кто перестает быть человеком. Пожалуйста, постарайтесь не растерять это все хотя бы на пути до дома.
Андрей слушал ее как-то отстраненно, будто бы не веря в реальность всего происходящего. Но между тем знал, что поступит ровно так, как она сказала и что ничего из сказанного не забудет. Однако же, он все никак не мог взять в толк, почему она здесь и с кем же теперь Соня. Блондин осторожно коснулся плеча гувернантки, напоминая, что им пора.
-Стало быть, вы от нас уходите?- ненужно уточнил Андрей, только теперь замечая в ее руках саквояж.
-Так нужно,-улыбнулась она и с легким поклоном растворилась в толпе вместе с провожатым. - Все будет хорошо. Главное, не теряйте веры и времени.
Андрей быстро упустил их из виду, хотя в этом море серого они были самыми светлыми пятнами, и заспешил, наконец, домой. Ему вдруг показалось, что больше не осталось ничего невозможного, что с плеч упала целая гора проблем. И пусть это было не более чем игрой воображения, он впервые за последние дни видел будущее в свете привлекательном.
Уже у самого вагона Анну с Ангелом нагнал третий, высокий шатен с пытливым озорным взглядом, стремительностью движений напоминающий стрижа. Они прошли в купе, разложили багаж и задумчиво обратили взгляды на город за окном.
-Тут все еще будет, - уверенно кивнул в ответ на мысли своих спутников шатен. - Вы не хуже меня знаете.
-Да, но все всегда как в первый раз, - пожала плечами Анна, доставая из саквояжа записную книгу и делая в ней очередную пометку.
-Кстати, когда ты уже перестанешь кормить воспитанников баснями о нас. Мне всякий раз неловко играть посланника Света, - пожурил ее блондин.
-Ничего, потерпите. Надо же мне как-то объяснять людям на ком все это безумие держится, - откликнулась девушка, не отрывая взгляда от блокнота. - Ну, что . Куда дальше?
-Думаю - прямо, -улыбнулся шатен, тихо радуясь, что можно побыть человеком хотя бы во время путешествия. - Работы всегда хватает, более чем. Не переживай - она нас сама найдет.
Ангел с Анной переглянулись и улыбнулись. Послушать Стрижа, так все - чистая случайность и это не он затеял это все. Впрочем, спорить не хотелось никому. В одном он был прав: работы хватало всегда.
@темы: революция, Сказки для...
